Решение Совета Адвокатской палаты г. Севастополя от 04.12.2019г. в отношении адвоката Г. (пп.4 п.1 ст.7, п.4 п.1 ст.7 ФЗ, и п.1 ст.8, пп.6 п.1 ст.9 КПЭА) "предупреждение"

г. Севастополь                                                                                                                    04 декабря 2019 г.

 Совет Адвокатской палаты г. Севастополя в составе:

Президента Адвокатской палаты: Марчук Ю.И.

Вице-президента: Сергеева В.А.

Членов Совета палаты: Львова В.Г., Широян В.Г., Карпенко Г.А., Еременко А.Б., Бурчуладзе Т.А.

с участием адвоката Г., заявителя О. и О.

рассмотрев при частично открытом разбирательстве материалы дисциплинарного производства с  заключением Квалификационной комиссии, в отношении адвоката Г., возбужденного распоряжением Президента АП г. Севастополя № 31 от 10.10.2019 г.

УСТАНОВИЛ:

30 октября 2019 г. в адрес Адвокатской Палаты г. Севастополя в порядке п.п. 1 п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката поступила жалоба гр. О. о нарушении адвокатом Г. требований Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

В жалобе ставится вопрос о привлечении адвоката Г. к дисциплинарной ответственности в связи с невыполнением им обязательств по защите прав и интересов потерпевшего по уголовному делу, навязыванием своей помощи О. и привлечения последнего в качестве доверителя путем использования личных связей со следователем, обещанием благополучного решения вопроса по избранию меры пресечения.

Заявитель указывает, что 14.08.2019 года в 531 ВСО СК России по Черноморскому Флоту следователь К. в качестве защитника предложил кандидатуру адвоката Г. Полагая, что адвокат Г. 14.08.19 г. является дежурным и в связи с отсутствием времени на поиски другого защитника заявитель принял предложение следователя.

Защитник Г. недостаточно изучив материалы дела, лишь только выслушав доводы, порекомендовал сотрудничество со следствием, предложил взамен на избрание меры пресечения в виде домашнего ареста рассказать следователю об обстоятельствах приобретения имущества, являющегося предметом преступления по уголовному делу, уверяя при этом о достигнутой договоренности со следствием по принятию решения по обращению в суд с постановлением об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста.

Находясь в состоянии утомления и психологической подавленности от продолжительности следственных действий, происходящих, в том числе в ночное время заявитель указывает на то, что он дал показания против себя, кроме того его показания следователем были частично искажены, на что адвокат Г. должным образом не отреагировал, предложил подписать протокол допроса.

14.08.2019 г. при производстве допроса в ходе проверки показаний на месте и изъятии имущества, неоднократные замечания заявителя по поводу идентифицирующих признаков имущества, адвокатом Г. были оставлены без внимания.

16.08.2019 г. перед судебным заседанием до разрешения вопроса об избрании меры пресечения, адвокат Г. заверил, что он со следователем находится в прочном контакте и по решению суда будет избрана мера пресечения в виде домашнего ареста. Однако Гарнизонный военный суд г. Севастополя постановил избрать в отношении О. меру пресечения в виде заключения под стражу, при этом адвокатом Г. не были собраны и представлены в суд характеристики с места работы, грамоты и награды, не заявлены ходатайства о допросе лиц по характеризующим данным.

Заявитель также указывает, что адвокатом Г. после получения гонорара в сумме 140 000 рублей интерес к уголовному делу отпал, уголовным делом не интересовался, вопреки просьбе и интересов доверителя не подал апелляционную жалобу на постановление суда, объясняя тем, что вопрос об изменении меры пресечения будет разрешен со следователем.

Кроме того, заявитель обращает внимание на то, что по апелляционной жалобе другого защитника, действующего в его интересах по соглашению заключенному позже, Северо-Кавказским окружным военным судом г. Ростова-на-Дону мера пресечения была изменена на домашний арест, при этом на заседание Северо–Кавказского окружного военного суда адвокат Г. не явился, отчет по проделанной работе не предоставил, денежные средства в сумме 120 000 рублей не вернул.

10.10.2019 г. Президентом Адвокатской палаты г. Севастополя вынесено распоряжение о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката Г.

22.11.2019 г. Квалификационной комиссией Адвокатской палаты г. Севастополя вынесено заключение о наличии в действиях адвоката Г. нарушений законодательства об адвокатуре и адвокатской деятельности.

Изучив жалобу, материалы дисциплинарного производства в отношении адвоката Г., Совет Адвокатской палаты г. Севастополя приходит к следующему.

Заключением квалификационной комиссии от 22.11.2019 установлено, что 14.08.2019 года между адвокатом Севастопольской коллегии адвокатов «Адвокаты Елфимов, Старков и партнеры» Г. и гр. О. было заключено соглашение об оказании юридической помощи. Предметом соглашения является оказание квалифицированной юридической помощи, в целях защиты, представительства прав и законных интересов подозреваемого О. на стадиях предварительного следствия и в суде первой инстанции. В соответствии с п. 3.7 Соглашения доверитель выплачивает адвокату гонорар в сумме 140 000 рублей. Порядок уплаты гонорара установлен следующим образом: аванс в сумме 50 000 рублей, остаток в сумме 90 000 рублей уплачивается 15.08.2019 г.

На соглашении имеется запись, выполненная О. 01.10.2019 года, о том, что соглашение расторгнуто, а деньги в сумме ста сорока тысяч рублей возвращены. Претензий по деньгам О. не имеет. При этом адвокат Г. не оспаривает то обстоятельство, что соглашение было заключено 14.09.2019 года в помещении военного следственного отдела ВСУ СК России по ЧФ по результатам общения с задержанным О., знакомство с которым произошло исключительно по его (адвоката Г.) инициативе, при обращении к следователю с просьбой предоставить возможность пообщаться с О., указывая при этом, что является дежурным адвокатом.

Установлено также, что в день заключения соглашения между адвокатом Г. и О. имел место допрос последнего в качестве подозреваемого, проверка показаний на месте.

Из апелляционного постановления Северо-Кавказского окружного военного суда от 02.09.2019 года по делу № 22К- (размещено на сайте Южного окружного военного суда) следует, что 14.08.2019 г. О. задержан в порядке п. 2 ст. 91 УПК РФ в качестве подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК РФ. 16.08.2019 года Севастопольским военным гарнизонным судом вынесено постановление, которым удовлетворено ходатайство следователя об избрании в отношении О. меры пресечения в виде содержания под стражей. Указанное постановление адвокатом Г. обжаловано не было. На заседании суда апелляционной инстанции 02.09.2019 г. по рассмотрению жалобы на постановление Севастопольского военного гарнизонного суда от 16.08.2019 г. адвокат Г. не явился. По результатам рассмотрения жалобы другого защитника – адвоката М. апелляционным постановлением Северо-Кавказского окружного военного суда от 02.09.2019 г. в отношении О. избрана мера пресечения в виде домашнего ареста.

Таким образом, находясь в военном следственном отделе и, узнав о задержании О., адвокат Г. проявил личную инициативу по предоставлению правовой помощи, что является навязыванием, поскольку подозреваемый О., а также другие лица по его поручению или с его согласия не приглашали защитника, просьбу об обеспечении защитника следователю не высказывал (статья 50 УПК РФ).

В соответствии с п.п. 1, 4 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее Закон) адвокат обязан: честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с пп. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о том, что адвокат Г. при навязывании услуг использовал недостойный способ, поскольку материалы дисциплинарного дела не содержат данных, достаточных для вывода о наличии связей между адвокатом Г. и сотрудниками военного следственного отдела. Совет соглашается с таким выводом.

Таким образом, в действиях Г. установлены нарушения пп. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА, выразившиеся в навязывании адвокатом помощи О. и привлечении его в качестве доверителя недостойным способом.

Кроме того, адвокатом Г. не был соблюден Стандарт осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017 г.), согласно п. 9 которого  адвокат по просьбе подзащитного или по собственной инициативе при наличии к тому оснований обжалует его задержание, избрание ему меры пресечения, продление срока содержания под стражей или срока домашнего ареста, применения к подзащитному иных мер процессуального принуждения, другие решения и действия (бездействие), нарушающие права и законные интересы подзащитного.

Основания для обжалования постановления Севастопольского военного гарнизонного суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении О. имелись. Этот довод подтверждается выводами, изложенными в постановлении Северо-Кавказского военного окружного суда от 02.05.2019 г. об изменении меры пресечения с заключения под стражей на домашний арест. Следовательно, адвокат Г. обязан был по собственной инициативе обжаловать постановление суда, которым мера пресечения О. была избрана в виде заключение под стражу.

В такой ситуации бездействие адвоката в виде необжалования постановления суда  об избрании подзащитному меры пресечения является нарушением законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката и ненадлежащим исполнением обязанностей перед доверителем, то есть нарушением положения пп.1 п. 1 ст. 7 Закона, п. 1 ст. 8 КПЭА, регламентирующие обязанность адвоката честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально выполнять свои обязанности, активно защищать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации способами.

Согласно п. 2 ст. 7 Закона за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную настоящим Федеральным законом.

Таким образом, Совет признает установленной вину в действиях адвоката Г. за неисполнение вопреки предписаниям пп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона от 31.05.2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» пп. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА выразившееся в навязывании адвокатом помощи О. и привлечении его в качестве доверителя недостойным способом, а также в бездействии адвоката Г. за неисполнение вопреки предписаниям п. 4 п. 1 ст. 7, пп. 2.1 п. 1 ст. 36 Закона (несоблюдение Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, принятого VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017 г.), п. 1 ст. 8 КПЭА, выразившееся в необжаловании в апелляционном порядке постановления суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении О.

Избирая меру дисциплинарной ответственности адвокату Г.  в соответствии с требованиями п. 4 ст.  18 КПЭА за допущенные нарушения, Совет принимает во внимание, что они носят умышленный и грубый характер, приводят к подрыву доверия к адвокатуре как со стороны получателей юридической помощи, так и со стороны государства.

Учитывая тяжесть совершенного проступка, обстоятельства его совершения, Совет приходит к выводу о применении к адвокату Г. меры дисциплинарной ответственности в виде предупреждения как в наибольшей степени отвечающей требованию справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренного п.3 ст.19 КПЭА. Более мягкая мера ответственности, не только не отвечала бы требованиям справедливости дисциплинарного разбирательства, но и давала бы основание полагать, что адвокатское сообщество считает подобное профессиональное поведение адвоката допустимым.

На основании изложенного, в соответствии со ст. 31 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст.ст. 18-25 Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет Адвокатской палаты города Севастополя,

РЕШИЛ:

1. Признать в действиях и бездействиях адвоката Г. нарушения требований пп. 4 п. 1 ст. 7,  п. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», и правил предусмотренных п. 1 ст. 8,  пп. 6 п. 1 ст. 9  Кодекса профессиональной этики адвоката.

2. Применить к адвокату Г. меру дисциплинарной ответственности в виде «предупреждения».